...вещь: не купила переиздание Дома, хотя очень хотела. Серьёзно, что бы я сейчас с ним делала? Отдавала на авито и доплачивала сверху? Использовала в качестве гири или груза для солёного сала? А так я сижу в обнимку со своим старым изданием, порядком уже покоцанным, но таким родным, и делаю вид, что переиздания не было, я ничего не видела, ничего не знаю, мой любимый мальчик не оказался червепидором, без остатков человечности в целом и каких либо чувств в частности, а мой ОТП по-прежнему мой ОТП.

Но на меня по-прежнему как из маминой из спальни вываливаются куски, и вот у меня вдруг вопрос...

Ральф оглядывает комнату и, убедившись, что никого, кроме Крыс, в ней нет, уходит незамеченным. Почти. Мимо проскальзывает Лог Москит и спешит поднять тревогу, но, пока Крысы, закупоренные наушниками, догадываются их снять и послушать, что им кричат, Ральф уже далеко от них и от их спальни и стучит в запертую (черт бы побрал этого любителя ключей) дверь третьей.
Пауза перед тем, как дверь открывается, вызывает у Ральфа нехорошие подозрения. Вид облизывающихся и каких-то сонных Птиц эти подозрения только усиливает.
– К вам сегодня не заходили посторонние?
Птицы радостно кивают и ухмыляются.
– Где?
– Что – где? – сочувственно спрашивает Дракон, распластанный на полу в позе раздавленной лягушки.
– Где посторонние, которые заходили?
– Да вот же, – Ангел тычет в Ральфа отрощенным ногтем. – Вот вы. Вы и есть посторонний.
Птицы заходятся в сладком ворковании.
– Кроме меня, – сдерживаясь, уточняет Ральф.
Птицы переглядываются.
– Кроме?
– Почему вы заперли дверь? Где Стервятник?
– Где папа? – спрашивает Ангел Дракона. – Он хочет знать.
– Мы создавали интим, – кокетливо объясняет сухоногий Бабочка. – Закрытый интим. Поэтому дверь… (с).

Я больной ублюдок, но... Ладно Ангел, ладно Бабочка, но какого ж чёрта с ними ещё и Дракон? Что творится в стае Птиц? Бедняга Ральф.
А ещё совсем маленький кусочек ткнул мне в самое кокоро:

– Что здесь произошло? – спросил Р Первый, поворачиваясь в нашу сторону.
– Это вас надо бы спросить, – сказал Сфинкс, и схлопотал затрещину.
Табаки сразу проснулся.
– Ну, это уже полный беспредел! Это уже гнусность! – заорал он, бултыхаясь в подушках. – Приходят, запрыгивают на чужие кровати! Скачут и орут! Разбивают Толстякские сердца! А потом нас же еще и бить?
Р Первый развернулся к Табаки и посмотрел на него по-птичьи, одним глазом.
– Эй! – крикнул Лорд. – Его не трогайте! (с)

Ну хоть за что-то спасибо. Хотя всё равно перебор, имхо.