Я ненавижу людей, но они в этом точно не виноваты.
Мне очень часто снится школа. Иногда мне снится, как я застреваю где-то в другом пространстве и не могу найти дорогу домой. Как правило, в моих снах между этими мирами можно ходить по лестницам. Лестницы - это как бы порталы. Ощущения во время таких снов ужасные, во-первых, я в девяноста процентах снов знаю, что я сплю и поэтому мне всё ништяк, а здесь нифига. Во-вторых, в таких снах я понимаю, как себя чувствовали Прыгуны, когда они попадали на Изнанку и тусили там годы, не имея возможности вернуться.
Днём мне почти всегда снятся кошмары.
Сегодня у меня школа наложилась на эти лестницы и было совсем весело. Каникулы кончились, вторник, я приехала в школу почему-то одна, без Андрея, но его увидела уже когда вышла из раздевалки и поворачивала к лифту. Хотела было сесть и уехать, но чёрт меня дёрнул пойти обратно в раздевалку, чтобы попиздеть с ним, пока он переодевается, а потом вместе пойти на урок истории к 6М. По вторникам мы с Полиной всегда тусим у них на первом уроке. Андрей переоделся почему-то в спортивное, я так и не поняла почему. Вокруг ходили какие-то незнакомые люди, какие-то практиканты, которые заглядывали в раздевалку и спрашивали, есть ли здесь молодёжь - имея в виду своих однополчан, но нас это задело, потому что мы в их глазах молодёжью уже не были.
И вот время поджимает, мы вышли и направились к 6М. Он на третьем этаже, предложение прокатиться на лифте Андрей как обычно отклонил. И как-то мы умудрились пройти третий этаж и четвёртый, видимо, тоже, потому что попали на какой-то другой, а там вовсе и не школа, там словно какая-то заброшенная больница. Плиточные стены, потолок кусками отваливается, мы зашли в какую-то палату, там тоже очень стрёмно. Но всё-таки вначале было хоть и не по себе, но даже весело - вечно, думаю, мы приключения себе на жопу находим. Андрей ушёл осмотреться, а мне стало очень страшно одной, тем более, что он долго не возвращался, а телефон свой оставил мне. Я написала Полине, чтобы она скорее бежала к своим, потому что на урок Андрей уже на десять минут опоздал, но она это сообщение не прочла. Я увидела, что в палате на зарядке стоит ещё один телефон, и поняла, что палата-то обитаемая и скоро владелец телефона вернётся - от этого стало ещё страшнее. Вернулся Андрей - я никогда ещё не была ему так рада. Я сказала, что уже почти двадцать минут прошло от урока, но он отмахнулся, мол, пофиг, половина урока уже прошла, какой смысл теперь торопиться? И пошёл обследовать этаж дальше. Я пошла следом, говорила, что я не узнаю пейзаж за окном, и что 6М сейчас разнесёт свой этаж, что Андрей с Полиной получат пиздюлей от начальства, но Андрей продолжал отмахиваться. Выяснилось, что больница вполне себе обитаемая, в палатах лежат странного вида товарищи - я так и не поняла, то ли это была психушка, то ли рехаб. Ещё там была блондинистая докторица. Они с Андреем мило беседовали, она дала ему даже какие-то таблетки - кажется, от головной боли. Она была такая маленькая, пухленькая, миленькая, но я почему-то понимала, что при ней нельзя говорить Андрею, что я хочу поскорее вернуться в нашу школу. Я делала вид, что мне тут интересно и вообще плевать на то, что вокруг творится какая-то хтонь. Докторша звала странных мужиков своими зайчиками, а потом один из них начал буянить, она извинилась и закрылась с ним в палате. Я поняла, что другого шанса не будет и начала тормошить Андрея. Говорила, что я хочу назад, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, давай возвращаться, нам надо возвращаться. Андрей же возвращаться не хотел, у него были странные глаза - привычная голубая радужка и крошечный как точка зрачок. Он не хотел возвращаться, ему нравилась докторша и не пугали мужчины в палате, и в школу точно не хотелось. Я уговаривала его долго. Я его поцеловала - чтобы хоть как-то вывести из его странного состояния, но увы. Я говорила про его карты, которые он мне показывал несколько дней назад. Про кошку почему-то забыла. Всю дорогу я боялась, что сейчас из палаты вернётся докторша и нам пиздец. Я понимала, что могу убежать без Андрея - у меня бы получилось. Но, во-первых, я боялась, во-вторых, я не могла его оставить.
В конце концов мне удалось что-то ему наобещать - у него разум был уже как у маленького ребёнка, поэтому я пообещала ему что-то такое детское, если он пойдёт со мной, и буквально за руку увела на лестницу - её мы нашли быстро.
Окей, мы спустились по лестницы, но, конечно же, не в свою школу. Мы попали в какой-то школьный коридор, очень обшарпанный, с деревянными палами, шторах на окнах, вот этим всем. Это всё ещё был не наш мир, здесь уже было не опасно, как наверху, но нам здесь делать было нечего. Мы пошли искать лестницу. Та, по которой мы пришли, была уже бесполезна. В конце концов я увидела лестницу, которая была закрыта и даже завешена чем-то вроде занавеса. Мы попытались лестницу открыть, но проходящий мимо охранник сказал, что этого делать нельзя. Якобы там когда-то покончила жизнь самоубийством девочка и с тех пор туда не пускают школьников, и вообще никого не пускают. Но я сказала, что нам надо на эту лестницу, потому что я понимала - это она. Охранник повздыхал, повздыхал, но лестницу открыл. По ней мы пришли в старый актовый зал, в котором, судя по пыли, давно уже никого не было. Мы не успели осмотреться, как за нашими спинами заиграл рояль, мы обернулись и увидели за роялем ту самую девочку. Стало ещё страшнее, чем в больнице, но куда деваться? Из актового зала лестница шла вниз и вверх. Сначала мы решили спуститься. Попали уже в другую школу, где дети ходили замотанные в тряпьё, а на окнах были крест-накрест наклеены полоски бумаги. Так, подумала я. Если мы из школы годов этак девяностых спустились в школу блокадного Ленинграда, то наша по идее должна быть выше. Мы вернулись обратно в актовый зал, где призрак девочки продолжал играть на рояле. И мы поднялись наверх по очень крутой лестнице. Мы не попали в нашу школу, но это была питерская школа, на дворе совершенно точно двадцать первый год, и мы эту школу знали - кажется, это была "три топора". И пейзаж за окном был знакомый - залив, Лахта, Беговая. Мы, счастливые как свиньи, решили, что никуда уже ни по каким лестницам не пойдём, самое главное, что мы вернулись в наш мир. Сейчас, сказала я, закажем такси и поедем в нашу школу. Мы дома наконец-то.
И на этих словах я проснулась. Причём договаривала их уже видя свою комнату и своего кота. До сих пор такое отвратное послевкусие. Но я вернулась - это главное.
Адская машина всё-таки наш мозг.
Днём мне почти всегда снятся кошмары.
Сегодня у меня школа наложилась на эти лестницы и было совсем весело. Каникулы кончились, вторник, я приехала в школу почему-то одна, без Андрея, но его увидела уже когда вышла из раздевалки и поворачивала к лифту. Хотела было сесть и уехать, но чёрт меня дёрнул пойти обратно в раздевалку, чтобы попиздеть с ним, пока он переодевается, а потом вместе пойти на урок истории к 6М. По вторникам мы с Полиной всегда тусим у них на первом уроке. Андрей переоделся почему-то в спортивное, я так и не поняла почему. Вокруг ходили какие-то незнакомые люди, какие-то практиканты, которые заглядывали в раздевалку и спрашивали, есть ли здесь молодёжь - имея в виду своих однополчан, но нас это задело, потому что мы в их глазах молодёжью уже не были.
И вот время поджимает, мы вышли и направились к 6М. Он на третьем этаже, предложение прокатиться на лифте Андрей как обычно отклонил. И как-то мы умудрились пройти третий этаж и четвёртый, видимо, тоже, потому что попали на какой-то другой, а там вовсе и не школа, там словно какая-то заброшенная больница. Плиточные стены, потолок кусками отваливается, мы зашли в какую-то палату, там тоже очень стрёмно. Но всё-таки вначале было хоть и не по себе, но даже весело - вечно, думаю, мы приключения себе на жопу находим. Андрей ушёл осмотреться, а мне стало очень страшно одной, тем более, что он долго не возвращался, а телефон свой оставил мне. Я написала Полине, чтобы она скорее бежала к своим, потому что на урок Андрей уже на десять минут опоздал, но она это сообщение не прочла. Я увидела, что в палате на зарядке стоит ещё один телефон, и поняла, что палата-то обитаемая и скоро владелец телефона вернётся - от этого стало ещё страшнее. Вернулся Андрей - я никогда ещё не была ему так рада. Я сказала, что уже почти двадцать минут прошло от урока, но он отмахнулся, мол, пофиг, половина урока уже прошла, какой смысл теперь торопиться? И пошёл обследовать этаж дальше. Я пошла следом, говорила, что я не узнаю пейзаж за окном, и что 6М сейчас разнесёт свой этаж, что Андрей с Полиной получат пиздюлей от начальства, но Андрей продолжал отмахиваться. Выяснилось, что больница вполне себе обитаемая, в палатах лежат странного вида товарищи - я так и не поняла, то ли это была психушка, то ли рехаб. Ещё там была блондинистая докторица. Они с Андреем мило беседовали, она дала ему даже какие-то таблетки - кажется, от головной боли. Она была такая маленькая, пухленькая, миленькая, но я почему-то понимала, что при ней нельзя говорить Андрею, что я хочу поскорее вернуться в нашу школу. Я делала вид, что мне тут интересно и вообще плевать на то, что вокруг творится какая-то хтонь. Докторша звала странных мужиков своими зайчиками, а потом один из них начал буянить, она извинилась и закрылась с ним в палате. Я поняла, что другого шанса не будет и начала тормошить Андрея. Говорила, что я хочу назад, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, давай возвращаться, нам надо возвращаться. Андрей же возвращаться не хотел, у него были странные глаза - привычная голубая радужка и крошечный как точка зрачок. Он не хотел возвращаться, ему нравилась докторша и не пугали мужчины в палате, и в школу точно не хотелось. Я уговаривала его долго. Я его поцеловала - чтобы хоть как-то вывести из его странного состояния, но увы. Я говорила про его карты, которые он мне показывал несколько дней назад. Про кошку почему-то забыла. Всю дорогу я боялась, что сейчас из палаты вернётся докторша и нам пиздец. Я понимала, что могу убежать без Андрея - у меня бы получилось. Но, во-первых, я боялась, во-вторых, я не могла его оставить.
В конце концов мне удалось что-то ему наобещать - у него разум был уже как у маленького ребёнка, поэтому я пообещала ему что-то такое детское, если он пойдёт со мной, и буквально за руку увела на лестницу - её мы нашли быстро.
Окей, мы спустились по лестницы, но, конечно же, не в свою школу. Мы попали в какой-то школьный коридор, очень обшарпанный, с деревянными палами, шторах на окнах, вот этим всем. Это всё ещё был не наш мир, здесь уже было не опасно, как наверху, но нам здесь делать было нечего. Мы пошли искать лестницу. Та, по которой мы пришли, была уже бесполезна. В конце концов я увидела лестницу, которая была закрыта и даже завешена чем-то вроде занавеса. Мы попытались лестницу открыть, но проходящий мимо охранник сказал, что этого делать нельзя. Якобы там когда-то покончила жизнь самоубийством девочка и с тех пор туда не пускают школьников, и вообще никого не пускают. Но я сказала, что нам надо на эту лестницу, потому что я понимала - это она. Охранник повздыхал, повздыхал, но лестницу открыл. По ней мы пришли в старый актовый зал, в котором, судя по пыли, давно уже никого не было. Мы не успели осмотреться, как за нашими спинами заиграл рояль, мы обернулись и увидели за роялем ту самую девочку. Стало ещё страшнее, чем в больнице, но куда деваться? Из актового зала лестница шла вниз и вверх. Сначала мы решили спуститься. Попали уже в другую школу, где дети ходили замотанные в тряпьё, а на окнах были крест-накрест наклеены полоски бумаги. Так, подумала я. Если мы из школы годов этак девяностых спустились в школу блокадного Ленинграда, то наша по идее должна быть выше. Мы вернулись обратно в актовый зал, где призрак девочки продолжал играть на рояле. И мы поднялись наверх по очень крутой лестнице. Мы не попали в нашу школу, но это была питерская школа, на дворе совершенно точно двадцать первый год, и мы эту школу знали - кажется, это была "три топора". И пейзаж за окном был знакомый - залив, Лахта, Беговая. Мы, счастливые как свиньи, решили, что никуда уже ни по каким лестницам не пойдём, самое главное, что мы вернулись в наш мир. Сейчас, сказала я, закажем такси и поедем в нашу школу. Мы дома наконец-то.
И на этих словах я проснулась. Причём договаривала их уже видя свою комнату и своего кота. До сих пор такое отвратное послевкусие. Но я вернулась - это главное.
Адская машина всё-таки наш мозг.
-
-
06.01.2021 в 18:25блокадный Ленинградлабиринты, откуда хрен выберешься... Даже когда читаешь это всё, ощущения такие... не по себе, в общем. Представляю, какая жесть это ещё всё и переживать. -.о-
-
06.01.2021 в 18:33Но это ещё не самый страшный сон, хуже - это когда ты просыпаешься, выдыхаешь, ходишь себе радостный... а потом понимаешь, что ты всё ещё спишь, ничего не кончилось, памагити