Я ненавижу людей, но они в этом точно не виноваты.
...почему я люблю свой рабочий коллектив.
Вечер. Учительская раздевалка. — Который час? — Семнадцать ноль три. — Хм. Здесь не просто трактир?.. — ...а семья! — Может ты и вынесешь меня из семнадцать ноль три, но не семнадцать ноль три из меня!
Я ненавижу людей, но они в этом точно не виноваты.
— Итак, — говорю — пацаны и пацанессы, сейчас я, вам поведаю о наших планах на эту четверть. Все стандартно, носим форму, безразмерные толстовки буду снимать и сдавать в секонд "Во!ва", святая троица завтра тащится к завучу, ибо косячить мы умеем, а не попадаться нет. Крис завтра убирает украшения и разряжает ëлки, а Макс эти ëлки уносит в чулан к обжшнику. А потом... — Впереди у нас орлятский круг... — Какой?.. — Цыц! И фестиваль военно-патриотической песни. — О Господи. — Вьетнамские флэшбеки пошли, пошли... — Шо, опять? — Так что нам надо выбрать две песни и спеть. Сможем? Сможем. Не проблема. Но вот потом у нас "Леди и джентльмены". На них весь класс танцует краковяк. — Что танцует?.. — Крако что? — Это танец, — говорю грустно. Вижу на лице Кати-танцовщицы муку. Пока все ржут или недоумевают, Катя зрит в будущее. И оно печально, я вижу это по её лицу. — Кракоряк. Красиво. — Да не кракоряк, а краковяк, придурок. — Так вот. Мы должны выбрать пару из литературного произведения и как-то обыграть их историю в танце. Не смотрите на меня так, я весь день пытаюсь понять, как мы это будем делать.
Реально, в душе не чаю, во-первых, как разучить с детьми краковяк, учитывая, что танцевать я не умею. Не то что краковяк, в принципе. Во-вторых, когда это делать. В-третьих, как привязать краковяк к каким-нибудь Мастеру и Маргарите? В-четвертых, за что?.. Сцуко, ну за что? Что радует и печалит одновременно: мои уже даже не возмущаются. Что-то подсказывает мне, что это не проклюнувшаяся любовь к сцене после выступления в декабре, скорее просто вняли моим грустным речам в духе "погуглите значение слова "неизбежность".
Я ненавижу людей, но они в этом точно не виноваты.
...начинает играть песня. Просто так, без всяких ассоциаций или каких-то воспоминаний, абсолютно рандомная песня. Это может быть Коля Басков, или Сердючка, или Порнофильмы. Сегодня вот я мылась в душе под "манит, манит, манит карусель". Каждый раз не понимаю, по какому принципу мозг подбирает плейлист. Уже начинаю подозревать, что фанфики, где рассказывается о соулмейтах, слышащих музыку друг друга - это правда Хотя скорее всего это придумали те же люди с Любой Успенской в голове за утренним кофе.
Я ненавижу людей, но они в этом точно не виноваты.
...так это за то, что ими так удобно свою жопу прикрывать. Ах, вот так случилось и вот так, но это неудивительно, мы же Стрельцы, мы вот такие, что же мы можем поделать? Да не Стрельцы вы, а мудаки, ребят.
Я ненавижу людей, но они в этом точно не виноваты.
...каникулы не продлили Смольный, чтоб тебя, малина закончилась, завтра на работу, а я уже десять дней подряд ложусь в семь утра и встаю в три дня. Чёрт.
Я ненавижу людей, но они в этом точно не виноваты.
...скачала тиндер - неважно, всерьёз или от скуки - есть коллекция ЭтихОхуительныхМужиков. На арене этого блядского цирка: 1) товарищи, выкладывающие сразу фотки обнажённой натуры нуачо, правильно, товар сразу лицомвчера вообще был сразу жопой, но жопа интригующе прикрыта сердечком 2) товарищи, которые на всех фотках в обнимку с бабой. Не, я все понимаю, подруга, может, или сестра, но нах она тебе в приложении знакомств?? 3) товарищи, которые фоткаются с котиками-собаками долбаные читеры 4) товарищи с цитатами из пацанских пабликов в описании иногда анекдоты пишут 5) товарищи с Требованиями. О них стоит сказать отдельно, я вчера только за вечер насобирала чудесных. Ты красивая без макияжа. Я не стала лайкать, ибо: а) я не красивая без макияжа б) ну я так-то разделяю точку зрения товарища и тоже красивых люблю. Лайкаю тех, у кого умное лицо. Аналогично предыдущему. Сразу скажу: денег я тебе не дам и фото в инсте не пролайкаю. Не, ну зато честно. Женюсь на ОЧЕНЬ красивой. Ну этот хоть симпотный. Никак генофонд собрался укреплять. Если ты ищешь себе мужа, который решит все твои проблемы, проходи мимо. Мальчик, тебе двадцать три и ты выглядишь так, словно это ты ищешь себе мужа, который решит твои проблемы, ясен пень, что ты чуешь конкуренцию.
Захотелось теперь полистать дивчин, интересно же, какие у них там требования.
А ещё сейчас все стали указывать свой рост, и я чую подвох. Вот просто таки чую. Можно пятьдесят человек пролистать и у всех 185 и выше. Внимание, вопрос: пацаны, а в жизни-то вы где? Где вы красоту прячете, на улице ж вас не видно нифига.
Ещё есть те, которых я называю - Загадошные. Они пишут "привет" и молчат. Ну и что я должна тебе на это ответить? Нуок, я тоже пишу "привет" и мы молчим уже вместе. Собсно, так и становится понятно, отчего мы вообще в приложении знакомств
Я ненавижу людей, но они в этом точно не виноваты.
Наша почта находится в соседней деревне, чтоб вы понимали. Народа там в любое время столько, что Макс Корж со своими стадионами плачет в углу - у него эти стадионы в каждом городе раз в год, а тут круглыми сутками, блин. Разумеется, мы все такие цивилизованные и современные, мы можем записаться на определённое время в приложении, а очередь на почте по талончикам... на деле всё очень плохо. Всем плевать на твоё приложение, а из десяти талончиков на табло высвечивается штук пять, номера остальных шепчет работник из окошка, и не дай Бог ты, сидя в дальнем углу, не услышал свой номер. Но люди - ещё более упоротые, ей-Богу. Почта работает до восьми, я пришла где-то без копеек семь, взяла талон, сижу жду. Минут этак двадцать восьмого на почту начинают один за другим вваливаться люди, которые уверенно шагают за талончиками, а вот фиг там - автомат уже не работает. Люди вначале начинают организовывать живую очередь. Нуок. Оталоненные мирно подходят за своими посылками. Минут через пятнадцать товарищи без талонов начинают отталкивать оталоненных от окошек и скандалить. Потому что не выдают талончики, потому что они тут уже сидят так долго, а толку нет, и вообще если они не успеют до закрытия, то работники почты должны остаться и пахать дальше. Я сижу с лицом лица. Ещё раз: люди приходят за сорок минут до закрытия. Автомат с талончиками уже не работает, что неудивительно - в зале сидит человек тридцать, а на каждого не одна минута тратится. Лично я сижу уже грёбаные сорок минут, через пятнадцать минут почта закрывается, но до моей очереди ещё три человека, которые, блять, не могут получить посылки, так как пришедшие пятнадцать минут назад скандалят со старушками в окошках. Возможно, эти люди работают допоздна, но ёлки, чьи это проблемы? Почему в Пятёре народ не создаёт очередь в кассу за пять минут до закрытия, и не расталкивает очередь с криком: "Ну я же пришла, почему я не могу купить свою колбасу?!" Ей-Богу, умом Россию не понять. Но почты наши - это АДЪ, тут и сказать нечего.
Я ненавижу людей, но они в этом точно не виноваты.
Я рассказывала про подготовку к нему, но не рассказывала, как в итоге он прошёл. А прошёл он просто чудесно, я аж вспомнила университетские годы чудесные, когда до выступления три часа, а мы ещё и не начинали номер готовить.
Собсно, как это было. Накануне мы умудрились записать фонограмму и даже отрепать в зале. В какой-то момент наш чудо-звукач врубил фонограмму и Крис, чей голос, собственно, и был, зарыдала и убежала со сцены. Здравствуйте, приехали. Дети ничего не поняли. Серёжа вообще не врубился, что раньше голос был другой. Поэтому все пошли ловить Крис и доказывать ей, что всё норм. Я вдобавок ещё сообщила, что если Крис, пизда с ушами, собирается подвести всех, то ей жопа. Потому что я, конечно, всё понимаю, там подростковые загоны во все поля, но квохтанье только хуже делает. Так вот, накануне вечером я дошила им юбки, забрала с собой пиджак Андрея, дабы дома пришить к нему эполеты. Спойлер: не пришила. Тем же вечером Андрею сплохело, а утром он сообщил, что жизнь дерьмо, у него походу ковид, на работу он не идёт и Оле придётся искать другого Призрака оперы. Нуок, сказала я. И тут мне написал наш второй историк - Вася. Он же - наш Николай Второй. Вася написал, что ему очень неудобно, но у него температура тридцать девять. И вот. Тут я поняла, что таки да, жизнь дермо, выступление через несколько часов, а у нас нет Николая Второго. А у Оли нет Призрака. А у Полины нет Незнайки, ибо Тимур тоже заболел. Утро. Учительская. Я в темпе вальса пришиваю на пиджак эполеты и думаю. Оля сидит рядом, нервно пьёт чай и думает. Полина раскрашивает картонную шляпу Незнайки. Выглядит она как-то... обычно. — А почему, — спрашиваю — ты не в платье? Полина мрачно ляпает на шляпу синюю краску. — Платья не будет. Мы вчера были на Невском. С Чонгуком. Мои колени в мясо. Какое платье?.. — Чонгук цел? — Почти. Понятно, чего уж там не понять. Вечер. Предновогодний Невский, Полина, винище и картонный Чонгук. И колени в мясо. Нуок. Бывает. Следующий час мы с Олем тратим на пробежку по школе в поисках мужика. Впервые поняла, как тяжко живётся без мужика, знаете ли. Мы потыкали в вечно занятого Замдира, в обжшника-маньяка, в Юру Никулина. Юра - Олин ребёнок. У Юры два преимущества - он не хамло и у него глаза - синие, как небо в безоблачный летний полдень. Обалденные глаза. Юра рискует вырасти в очень красивого мужика. Но пока что выглядит он... — Бери Юру. — Обязательно. Как только восемнадцать стукнет. Но пока что он выглядит как сопляк. Потом мы пошли к информатику. Информатика зовут Рашад, а я как бы очень толерантная, но Николай Второй... Зато информатик согласился быть Призраком. Олина харизма сыграла тут далеко не последнюю роль. А я, конечно же, в итоге попросила Володю. Володя согласился. Пиджак Андрея на Володе смотрелся прекрасно, учитывая, что их разница в росте сантиметров, блин, пятьдесят. Расписание номеров было откровенно убогое. Я как-то сразу смекнула, что перерывы между номерами не бывают по пятнадцать минут, поэтому погнала своих переодеваться заранее. В итоге мы были единственные, кто оказался готов к тому, что порядок номеров сбился и всё уехало на час раньше. Ну и да, мы выступили. Мы были прекрасны, конечно же. Я чуть не хапнула инсульт, кажется, стоя за кулисами. Потому что не так страшно выходить на сцену, как выводить туда своих детей. Но никто не затупил... — Артём всё-таки затупил! — НИКТО. НЕ. ЗАТУПИЛ. Никто не затупил, не было провисания, как я и думала, сцена собрала всех в кучу. Потом все бурно радовались, Амина рыдала, а я мечтала о валокординчике. На следующий день отвыступал девятый, накануне ночью мы успели посраться в тьюторском чате, ибо кто-то большой молодец. Но это совсем другая история. А мораль сей басни такова - педуниверы и детские лагеря дают разную базу, конечно. Но вот что ты обязательно из них вынесешь - умение не терять голову, когда вокруг хаос и табуретки летают. А хаос - он неизбежен.
Я ненавижу людей, но они в этом точно не виноваты.
Мне очень часто снится школа. Иногда мне снится, как я застреваю где-то в другом пространстве и не могу найти дорогу домой. Как правило, в моих снах между этими мирами можно ходить по лестницам. Лестницы - это как бы порталы. Ощущения во время таких снов ужасные, во-первых, я в девяноста процентах снов знаю, что я сплю и поэтому мне всё ништяк, а здесь нифига. Во-вторых, в таких снах я понимаю, как себя чувствовали Прыгуны, когда они попадали на Изнанку и тусили там годы, не имея возможности вернуться. Днём мне почти всегда снятся кошмары.
Сегодня у меня школа наложилась на эти лестницы и было совсем весело. Каникулы кончились, вторник, я приехала в школу почему-то одна, без Андрея, но его увидела уже когда вышла из раздевалки и поворачивала к лифту. Хотела было сесть и уехать, но чёрт меня дёрнул пойти обратно в раздевалку, чтобы попиздеть с ним, пока он переодевается, а потом вместе пойти на урок истории к 6М. По вторникам мы с Полиной всегда тусим у них на первом уроке. Андрей переоделся почему-то в спортивное, я так и не поняла почему. Вокруг ходили какие-то незнакомые люди, какие-то практиканты, которые заглядывали в раздевалку и спрашивали, есть ли здесь молодёжь - имея в виду своих однополчан, но нас это задело, потому что мы в их глазах молодёжью уже не были. И вот время поджимает, мы вышли и направились к 6М. Он на третьем этаже, предложение прокатиться на лифте Андрей как обычно отклонил. И как-то мы умудрились пройти третий этаж и четвёртый, видимо, тоже, потому что попали на какой-то другой, а там вовсе и не школа, там словно какая-то заброшенная больница. Плиточные стены, потолок кусками отваливается, мы зашли в какую-то палату, там тоже очень стрёмно. Но всё-таки вначале было хоть и не по себе, но даже весело - вечно, думаю, мы приключения себе на жопу находим. Андрей ушёл осмотреться, а мне стало очень страшно одной, тем более, что он долго не возвращался, а телефон свой оставил мне. Я написала Полине, чтобы она скорее бежала к своим, потому что на урок Андрей уже на десять минут опоздал, но она это сообщение не прочла. Я увидела, что в палате на зарядке стоит ещё один телефон, и поняла, что палата-то обитаемая и скоро владелец телефона вернётся - от этого стало ещё страшнее. Вернулся Андрей - я никогда ещё не была ему так рада. Я сказала, что уже почти двадцать минут прошло от урока, но он отмахнулся, мол, пофиг, половина урока уже прошла, какой смысл теперь торопиться? И пошёл обследовать этаж дальше. Я пошла следом, говорила, что я не узнаю пейзаж за окном, и что 6М сейчас разнесёт свой этаж, что Андрей с Полиной получат пиздюлей от начальства, но Андрей продолжал отмахиваться. Выяснилось, что больница вполне себе обитаемая, в палатах лежат странного вида товарищи - я так и не поняла, то ли это была психушка, то ли рехаб. Ещё там была блондинистая докторица. Они с Андреем мило беседовали, она дала ему даже какие-то таблетки - кажется, от головной боли. Она была такая маленькая, пухленькая, миленькая, но я почему-то понимала, что при ней нельзя говорить Андрею, что я хочу поскорее вернуться в нашу школу. Я делала вид, что мне тут интересно и вообще плевать на то, что вокруг творится какая-то хтонь. Докторша звала странных мужиков своими зайчиками, а потом один из них начал буянить, она извинилась и закрылась с ним в палате. Я поняла, что другого шанса не будет и начала тормошить Андрея. Говорила, что я хочу назад, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, давай возвращаться, нам надо возвращаться. Андрей же возвращаться не хотел, у него были странные глаза - привычная голубая радужка и крошечный как точка зрачок. Он не хотел возвращаться, ему нравилась докторша и не пугали мужчины в палате, и в школу точно не хотелось. Я уговаривала его долго. Я его поцеловала - чтобы хоть как-то вывести из его странного состояния, но увы. Я говорила про его карты, которые он мне показывал несколько дней назад. Про кошку почему-то забыла. Всю дорогу я боялась, что сейчас из палаты вернётся докторша и нам пиздец. Я понимала, что могу убежать без Андрея - у меня бы получилось. Но, во-первых, я боялась, во-вторых, я не могла его оставить. В конце концов мне удалось что-то ему наобещать - у него разум был уже как у маленького ребёнка, поэтому я пообещала ему что-то такое детское, если он пойдёт со мной, и буквально за руку увела на лестницу - её мы нашли быстро.
Окей, мы спустились по лестницы, но, конечно же, не в свою школу. Мы попали в какой-то школьный коридор, очень обшарпанный, с деревянными палами, шторах на окнах, вот этим всем. Это всё ещё был не наш мир, здесь уже было не опасно, как наверху, но нам здесь делать было нечего. Мы пошли искать лестницу. Та, по которой мы пришли, была уже бесполезна. В конце концов я увидела лестницу, которая была закрыта и даже завешена чем-то вроде занавеса. Мы попытались лестницу открыть, но проходящий мимо охранник сказал, что этого делать нельзя. Якобы там когда-то покончила жизнь самоубийством девочка и с тех пор туда не пускают школьников, и вообще никого не пускают. Но я сказала, что нам надо на эту лестницу, потому что я понимала - это она. Охранник повздыхал, повздыхал, но лестницу открыл. По ней мы пришли в старый актовый зал, в котором, судя по пыли, давно уже никого не было. Мы не успели осмотреться, как за нашими спинами заиграл рояль, мы обернулись и увидели за роялем ту самую девочку. Стало ещё страшнее, чем в больнице, но куда деваться? Из актового зала лестница шла вниз и вверх. Сначала мы решили спуститься. Попали уже в другую школу, где дети ходили замотанные в тряпьё, а на окнах были крест-накрест наклеены полоски бумаги. Так, подумала я. Если мы из школы годов этак девяностых спустились в школу блокадного Ленинграда, то наша по идее должна быть выше. Мы вернулись обратно в актовый зал, где призрак девочки продолжал играть на рояле. И мы поднялись наверх по очень крутой лестнице. Мы не попали в нашу школу, но это была питерская школа, на дворе совершенно точно двадцать первый год, и мы эту школу знали - кажется, это была "три топора". И пейзаж за окном был знакомый - залив, Лахта, Беговая. Мы, счастливые как свиньи, решили, что никуда уже ни по каким лестницам не пойдём, самое главное, что мы вернулись в наш мир. Сейчас, сказала я, закажем такси и поедем в нашу школу. Мы дома наконец-то.
И на этих словах я проснулась. Причём договаривала их уже видя свою комнату и своего кота. До сих пор такое отвратное послевкусие. Но я вернулась - это главное. Адская машина всё-таки наш мозг.
Я ненавижу людей, но они в этом точно не виноваты.
...что за продуктами необязательно ходить самой - есть же доставка. Короче говоря, спасибо большое двадцать первому веку за мою лень коровью. И да, я уже покупала нарезанные шампиньоны. Кажется, апогеем будет покупка уже раздавленного чеснока.